Дерини. Трилогия [ Возрождение Дерини. Шахматы Дерини. Властитель Дерини] - Кэтрин Куртц

Он был смущен случившимся больше, чем ему сперва показалось. И сейчас, едва войдя в комнату, он снова вспомнил недавнюю встречу в пути, и его объяла сильная дрожь, как будто он стоял на ледяном ветру.

Когда отпустило, Дункан, сбросив грязный дорожный плащ, пал перед маленьким алтарем на колени и попытался молиться, но не смог. Он не мог заставить себя сосредоточиться на привычных словах, которые пытался произнести, поэтому ему пришлось отложить на время это занятие.

Он понимал, что и расхаживание из угла в угол ему не поможет. Остановившись у камина и подняв руку, он почувствовал, что все еще дрожит, хотя после дорожного происшествия прошло уже немало времени.

Что с ним?

Усилием воли взяв себя в руки, он подошел к письменному столу Аларика и налил из хрустального графина рюмку крепкого красного вина, которое Морган приберегал как раз на такой случай. Он осушил рюмку и вновь наполнил, поставил ее рядом с кушеткой, покрытой мехом, что стояла у стены слева. Расстегнув рясу до пояса, он откинул душивший его воротничок и прилег на кушетку с рюмкой вина в руках. Лежа на кушетке и потягивая вино, он заставил себя все же разобраться в случившемся и постепенно успокоился.

К тому времени, когда отворилась украшенная изображением грифона дверь и вошел Аларик, он чувствовал себя уже намного лучше, хотя все еще не в силах был встать и, казалось, даже разговаривать.

— Ну как ты? — спросил Морган, пересекая комнату и присаживаясь на кушетку рядом с кузеном.

— Думаю, что теперь уже выживу, — сонным голосом ответил Дункан, — хотя совсем недавно я вовсе не был в этом так уверен. Я просто потрясен.

— Мне это знакомо, — кивнул Морган. — Может, все же расскажешь мне об этом?

— Он был там. Я скакал по дороге, хотел сделать крюк в трех-четырех милях отсюда, а там меня ждал он, стоял прямо посреди дороги. На нем было серое монашеское одеяние, в руках — посох, а лицо — точь-в-точь как на тех портретах, что мы с тобой видели в старых требниках и книгах по истории.

— Он с тобой говорил?

— О да! — вырвалось у Дункана. — Точно так, как ты сейчас со мной говоришь. Больше того, он знал, кто я такой, и назвал меня титулом по линии моей матери. А когда я поправил его, сказав, что я Мак-Лайн, он возразил, что, мол, не только, что я — Дункан Корвинский «по священному праву моей матери», так и сказал, я запомнил.

— Продолжай. — Морган встал, чтобы налить себе стакан красного вина.

— Потом он сказал, что в ближайшее время меня ждет суровое испытание и я должен буду либо открыть свое могущество и пользоваться им, либо навсегда забыть о нем. Когда же я заметил, что как священнику мне запрещено им пользоваться, он спросил, священник ли я в самом деле. Он знал не только о моем отстранении от службы, но и все, о чем мы с тобой беседовали днем. Помнишь, я сказал, что отстранение это меня не так уж пугает и что чем больше я пользуюсь могуществом Дерини, тем меньше для меня значит мой обет? Аларик, я никому другому ничего подобного не говорил, ты тоже, я думаю. Как он об этом узнал?

— Значит, он знал о нашем разговоре? — извинился Морган, снова садясь на кушетку.

— Дословно. И он вовсе не читал мои мысли, я бы это почувствовал. Что делать, Аларик?

— Не знаю, — тихо сказал Морган, — не знаю, понятия не имею. Со мной-то он никогда не был таким разговорчивым. — Герцог прикрыл глаза и на минуту задумался. — Скажи мне, на твой взгляд, это был человек? То есть был ли он реальным, как ты думаешь? Или только обман зрения, призрак?

— Мне он явился во плоти, — ответил Дункан. — Он схватился за поводья, чтобы я на него не наехал. — Дункан помедлил. — Хотя следов-то он никаких не оставил. Да, когда он исчез, было достаточно светло, чтобы разглядеть следы вдоль дороги, по которой мы шли. Мои следы были, а его — не было.

Дункан приподнялся на локте.

— Теперь я и вправду не знаю, Аларик. Может быть, его и вовсе не было. Может, он мне привиделся.

Морган покачал головой и резко встал.

— Нет, что-то ты все-таки видел. Я не осмелюсь даже предположить, что именно, но думаю, все это неспроста.

Он с минуту пристально смотрел в пол, затем поднял глаза на Дункана:

— И почему мы до сих пор не спим, а? Можешь оставаться тут, если хочешь. Кажется, тебе довольно-таки удобно.

— Если бы я хотел пошевелиться, то все равно не смог бы, — улыбнулся Дункан, — до завтра.

Он проводил Моргана взглядом и, когда тот исчез за дверью с грифоном, наклонился и поставил рюмку рядом с кушеткой на пол.

Что же он все-таки видел по пути в Коротский замок?

Кто бы это мог быть?

И к чему бы это?

Глава V

«Кто эта блистающая, как заря, прекрасная, как луна, светлая, как солнце, грозная, как полки под знаменами»[9]

Когда колокола Коротского собора пробили шесть, Морган нетерпеливо ерзал в кресле, украдкой сдерживая зевоту и стараясь придать своему лицу не такое скучающее выражение. Он изучал все те же отчеты, что и днем раньше, и лорд Роберт все так же прилежно трудился над свитком, лежащим перед ним на столе.

«Лорд Роберт всегда работает необычайно прилежно», — подумал про себя Морган. Может быть, и неплохо, что кто-то способен выполнять такую нудную работу. Казалось, Роберту никогда не надоест часами сидеть, погрузившись в непонятные записи, ничего не видя и не слыша. Впрочем, это его служба.

Морган вздохнул и попытался заставить себя снова взяться за дела. Как ни крути, а это — главная обязанность герцога Корвинского, когда он находится в своей резиденции: он должен выслушивать раз в неделю местные жалобы, должен рассматривать их. Обычно Морган занимался этим охотно, поскольку одновременно получал представление о том, что происходит в его герцогстве, и таким образом был в курсе событий, которые так или иначе могли иметь к нему отношение.

Но последние несколько недель Морган чувствовал себя неспокойно. Вынужденное двухмесячное безделье, прерываемое только заботами, связанными с управлением Корвином, вгоняло его в тоску, и он жаждал действия. Даже ежедневные упражнения с мечом и пикой, случайные поездки по округе или охотничьи вылазки не могли полностью рассеять его тревогу.

На прошлой неделе он с удовольствием выбрался в Кульд. Здоровая усталость после четырех дней, проведенных в седле, — достойная замена той пышной, но безвкусной жизни, которую он вел последние два месяца. Как хотелось бы ему снова встретиться со старыми друзьями. А особенно он хотел увидеть молодого короля. Сейчас больше, чем когда-либо, Морган стремился быть рядом с ним, чтобы уберечь, защитить его от новых опасностей, назревающих в эти дни, — Келсон был для него почти сыном. Его постоянно беспокоила мысль о том, как тревожно, наверное, было мальчику в последние дни.